Футурология как инструмент управления
Будущее требует к себе внимательного и
осторожного отношения.
Элвин Тоффлер
Сегодня многие зарубежные коммерческие компании и государственные агентства имеют в своём штате профессиональных футурологов — чаще всего их приглашают на должности консультантов. В некоторых организациях даже работают целые отделы, которые занимаются прогнозированием будущего. Такие департаменты, например, имеются в British Telecom и IBM, а также в ЦРУ. Почему же серьёзные и успешные предприниматели тратят немалые ресурсы на то, что, казалось бы, не может иметь никакой практической ценности? Вряд ли это объясняется простым любопытством и любовью к науке со стороны бизнес-воротил.
Данные Ассоциации профессиональных футурологов (Association of Professional Futurists) свидетельствуют о том, что по мере ускорения темпов научно-технического прогресса общество всё больше и больше нуждается именно в научных прогнозах будущего. Их авторы, выделяя те или иные социальные, политические, экономические или технологические тенденции, существующие в обществе, порождают определённые ожидания, в некотором роде даже провоцируют появление общественного и государственного заказа на развитие тех или иных научных знаний. Гуру современной футурологии Элвин Тоффлер заметил по поводу её прикладного значения следующее: «Люди, которые занимаются прогнозированием, оказывают ощутимую помощь обществу, поскольку анализируют возможные опасности, проблемы, перспективы будущей жизни».
Практическая значимость футурологии заключается ещё и в том, что она тесно пересекается с другой новой и важной дисциплиной — теорией принятия решений, которая изучает закономерности выбора людьми того или иного пути решения поставленной перед ними задачи, а также разрабатывает способы поиска наиболее выгодных из возможных вариантов.
Как вычисляют будущее
Путь от третьесортного жанра science fiction, к которому первоначально причисляли «науку о будущем», до предмета серьёзных университетских штудий футурология прошла всего за какие-то 60 лет (см. Справку STRF.ru). Однако с главным недостатком — принципиальной невозможностью верификации результатов своих исследований — она поделать так ничего и не смогла. Действительно, проверить футурологический прогноз на истинность можно только одним-единственным способом — ожиданием будущего. В остальном же в своей деятельности футурологи опираются на вполне научные методы.
Так, для оценки возможных вариантов будущего применяется изобретённый швейцарским астрофизиком Фрицем Цвики морфологический метод. Он предполагает построение таблицы, в один столбец которой записываются все характеристики объекта, будущее которого выясняется, в другой — возможные варианты и значения каждой характеристики. С помощью данного метода сам Цвики ещё в 1934 году одним из первых предсказал открытие нейтронных звёзд и чёрных дыр.
Среди других методов изучения будущего наиболее популярны метод экстраполяции и метод моделирования. Первый из них довольно прост в использовании, но не отличается особенной точностью. Второй более точен, но и он не застрахован от ошибок. Всегда существует вероятность того, что, составляя модель какого-либо процесса, футуролог оставит без внимания именно те тенденции, которые через 15-20 лет станут для него определяющими. Ярким подтверждением тому может служить длинный перечень несбывшихся и сейчас кажущихся даже нелепыми прогнозов. Например, в 1949 году в журнале «Популярная механика» было написано следующее: «Компьютеры будущего могут весить не более полутора тонн», а Кен Ольсон, основатель и президент компании Digital Equipment, заявил в 1977 году, что «ни у кого не может возникнуть необходимости иметь компьютер в своём доме».
Другие методы исследования будущего по своему характеру ближе к социологическим. Обществоведческий оттенок носит, к примеру, так называемый дельфийский метод, или метод Делфи. Суть его заключается в следующем: опрашивают группу экспертов в несколько туров; после каждого тура им сообщают результаты проведённого анкетирования, чтобы к следующему этапу они могли скорректировать или заново обосновать своё мнение. Это продолжается до тех пор, пока разница между мнениями не станет минимальной или не исчезнет вовсе.
Стоит отметить, что именно представители гуманитарных и общественных дисциплин — Элвин Тоффлер, Дэниел Белл, Фрэнсис Фукуяма — во многом содействовали быстрой трансформации футурологии в уважаемое академическое занятие. Имея в арсенале достаточно мощное научное оружие, теоретическая футурология быстро сумела отвоевать себе место под солнцем. Технократические прогнозы Тоффлера, игровая доктрина «бизнеса в стиле фанк» Нордстрема и Риддерстрале, «глокализация» Робертсона и «мировая информационная деревня» Маклюэна — все эти исследования на Западе постоянно расширяются и развиваются. У нас в стране к этой волне можно отнести концепции «постэкономического общества» Владислава Иноземцева и «виртуализации» Дмитрия Иванова.
Проектирование перспектив
Что касается прикладной футурологии, то в России её присутствие практически незаметно. Наша правящая элита проявляет интерес к деятельности футурологов в лучшем случае периодически. Так, на прошедшем в конце 2007 года в Москве VII Глобальном стратегическом форуме «Будущее — в поисках координатора?» (на который, кстати, приезжал сам Элвин Тоффлер) присутствовал заместитель руководителя администрации тогдашнего президента РФ, ныне первый заместитель руководителя администрации президента РФ Владислав Сурков. Также один из первых российских адептов «науки о будущем» Игорь Бестужев-Лада с 2002 года является членом консультативного совета партии власти — «Единой России».
В декабре 2008 года в Министерстве образования и науки при поддержке Минобрнауки, Роснауки и издания STRF.ru прошёл круглый стол «Долгосрочный научно-технологический прогноз Российской Федерации: итоги». Доклад о состоянии и перспективах российского сектора науки и технологий, который оказался в центре обсуждения его участников, успели окрестить русским форсайтом. Кстати, этот доклад стал первым в России глобальным исследованием текущего состояния сектора науки технологий и первой попыткой дать адекватный прогноз его развития. Присутствовавший на круглом столе министр образования и науки Андрей Фурсенко тогда очень хорошо подметил, что «отсутствие объективной картины — самый большой риск в развитии, прогнозировании и реализации крупных государственных задач».
Однако появившаяся в прошлом году Концепция долгосрочного развития Российской Федерации до 2020 года, к сожалению, была менее успешной: кроме темпов роста ВВП и других экономических показателей, в качестве желаемой характеристики будущей жизни её авторы ничего более вдохновительного предложить не смогли.
Как заметил в интервью STRF.ru Георгий Малинецкий, заместитель директора Института прикладной математики им. М.В. Келдыша РАН, главным тормозом развития науки и экономики в современной России стало именно отсутствие Большой Мечты, то есть ясного видения будущего. Его образ — тот идеальный «двигатель», без которого качественный скачок в общественном развитии невозможен. Историю всё-таки делают люди, которым нужна яркая, при этом правдивая и реальная, сверхзадача, способная подвигнуть на титанические свершения. А положить жизнь во имя ВВП согласится разве что сумасшедший.
Справка STRF.ru:Вхождение в круг наук
Футурология — третья из великих «лженаук» советской эпохи (наряду с генетикой и кибернетикой) — появилась в России с привычным опозданием на 20-30 лет. Если на Западе первые профессиональные объединения футурологов, в частности Общество «Мир будущего» (World Future Society) и Всемирная федерация исследований будущего (World Future Studies Federation), стали возникать ещё в конце 60-х — начале 70-х годов прошлого века, то у нас — в конце 90-х. Так, Академия прогнозирования, ныне являющаяся российским отделением одной из самых авторитетных организаций в этой области — Международной академии исследований будущего (International Futures Research Academy), была создана в апреле 1997 года.
Серьёзные футурологические концепции (например, теория «постиндустриальной цивилизации» Элвина Тоффлера) лишь недавно стали объектом преподавания в российских вузах. Тогда как в США, например, первый курс по футурологии в Йельском университете был прочитан ещё в конце 60-х годов ХХ века. В наши дни дисциплина future study (дословный перевод термина — «изучение будущего» — у нас в языке так и не прижился) превратилась в Соединённых Штатах во вполне приличное академическое занятие, а Гавайский и Хьюстонский университеты даже дают степень магистра по этой дисциплине. Кстати, их выпускники очень востребованы на рынке труда.
Отечественные футурологи об этом пока могут только мечтать. Формально в России такой профессии даже не существует. Это притом, что у истоков современной «науки о будущем» стояли сразу несколько русских учёных. Так, философ Николай Фёдоров ещё в конце XIX столетия прогнозировал то, что сегодня принято называть «глобальными экологическими проблемами», основоположник космонавтики Константин Циолковский фактически дал подробную характеристику сетевым формам сознания, а основные принципы технологического прогнозирования, на которые во многом опирается нынешняя футурология, были разработаны советским экономистом Владимиром Базаровым Рудневым. Кстати, именно он, занимаясь научными основами планов первой пятилетки на 1928—1932 годы, внезапно сделал большое научное открытие: нельзя предсказать будущее, которое можно изменить решением. Ведь оно либо сбудется, поскольку поднимется паника и все начнут вести себя в соответствии с предсказанием, либо — нет, так как люди примут меры для его предотвращения (американские учёные к подобным выводам пришли только в середине 50-х годов).
Альфия Булатова, STRF.ru
Сообщения
Комментариев нет:
Отправить комментарий